Он брюзжал, как заправский старик: "кто так пишет, право",
Он цитировал классику, бранил времена и нравы,
Но когда его что-то свое прочитать просили,
Из него кто-то забирал всю радость и силу.
Говорил про себя: "неужели поймут вот эти?
нерожденные дети и инвалиды-дети,
обнимаешь листы, рыдаешь, что ты ничтожество
и не знаешь, когда проклятие это сложится,
когда хоть на долю твои сотни слов приблизятся
к тому Слову, что сделало мир из призрака - истиной."